"На вопрос "Каково мое отношение к русскому театру" я могу ответить: "Очень по- разному". Например, я выросла в семье, любившей театр, моя бабушка много лет была заместителем Главного редактора журнала "Театр". И редко проходило больше двух недель между нашими посещениями театров. Я была на генеральных репетициях многих замечательных спектаклей, которые потом запретила коммунистическая цензура. Пять лет я училась в театральном институте, ходила 2-3 раза в неделю в театры на все московские премьеры. Я знаю, как устроен театр. Я знаю его историю. Я очень люблю русское декорационное искусство начала века, таких художников как Бакст, Головин, Бенуа, Добуржинский. И, наконец, я сделал 11 спектаклей как художник по костюму на разных сценах России. Но сейчас, на этот вопрос я могу ответить только " Я не имею к театру никакого отношения".
Причин, по которым я оставила театр несколько. Первая и, наверное, самая главная - я не хотела и не могла делать костюмы к спектаклям, которые мне неинтересны. Неинтересная драматургия, неинтересный режиссер, нет концепции. Мы были воспитаны на лучших спектаклях, на примерах режиссуры Станиславского и Мейерхольда и оказались не готовы к тому, что среднестатистический спектакль в России в то время лишен театральной эстетики. Вторая причина - это отсутствие у русских театров базы. Платили мастерам мало. За те деньги, которые им давало государство, они не хотели делать сложную работу. Красильщики тканей получали неточный цвет, плотники пили, портные халтурили. И основной их фразой была такая: "Бросьте, со сцены этого не видно".
Наверное, дело в том, что мы пришли в театр в очень сложное время. В 1988 году в стране потихоньку рушилось старое и еще почти не было нового. Наши отчаянные попытки "пробить лбом стену" закончились в пользу стены, а не наших лбов. И третья причина - в театре за первый спектакль (за декорации и костюмы) денег платили столько, сколько хватало на 1, максимум на полтора месяца жизни. А работа над одним спектаклем занимала по полгода. Нас спасал мой папа, который сделал один из первых кооперативов в Москве и начал получать деньги по тем временам очень большие. Мой первый муж сменил профессию художника-сценографа на профессию дизайнера по интерьерам. Из всех тех, кого я знаю, кто учился с нами в институте, по специальности художника театра, а таких много, практически никто в театре не работает. Все перешли в область архитектурного и интерьерного дизайна, а так же в полиграфический и рекламный дизайн. Наше поколение оказалось невостребованным в области театра. Это произошло со многими специалистами, которых " выпустили в жизнь" в конце 80-х, начале 90-х годов. "