Валентин Гафт: «Хорошим артистом быть очень трудно»

[Бенуа]

На самого себя



Гафт очень многих изметелил

И в эпиграммах съел живьем.

Набил он руку в этом деле,

А остальное мы набьем.







Биография@ - из тех, что просмотрела, пожалуй, самая интересная и достойная.

Фильмография@



2 сентября 2005 года Валентину Гафту исполнилось 70 лет. Актер наотрез отказывался от интервью, посвященных, как он иронизировал, «этой печальной памятной дате». «Так называемых юбилеев я терпеть не могу!» - заявляет Валентин Гафт. - Есть такое жуткое стихотворение: Цветы не помещались в вазу/ Их положили в рукомойник/ И юбиляр казался сразу /И именинник, и покойник. Вот так я отношусь к юбилеям».



Премьерная программа канала «Культура» «Театральная летопись», где актер рассказал о своем отношении к профессии, ролях в театре, кино и на телевидении, учителях и коллегах – исключение из его правила – «никаких юбилейно-формально-поминальных интервью!».



- Когда Вы решили стать актером?

- Желание стать актером возникло неожиданно для меня самого. Мы – родители, сестра и я - жили, как все тогда жили, в общей квартире, в небольшой четырнадцатиметровой комнате, разделенной шкафом. Помню, купили родители новую тахту. И вот лежу я на этой тахте и думаю, как сказать им, что нахватал столько двоек в этой четверти? И вдруг решил: буду артистом! С артиста спрос не велик. В школьную самодеятельность меня никак не хотели принимать, но я настаивал, и в конце концов мне предложили женскую роль. Так что на сцене я впервые появился в женской роли. Это было очень увлекательно!

Закончив школу, и отправился сдавать экзамены в Школу-студию МХАТ. Меня приняли. Я был потрясен. Моими однокурсниками были Женечка Урбанский, Олег Табаков, Майя Менглет… Руководителем нашего курса был один из лучших артистов Художественного театра, любимец Станиславского, Василий Иосифович Топорков. Очень много талантливых артистов училось со мной в одно время в Школе-студии, но судьбы сложились по-разному: кто-то прославился, а кто-то нет…



- Но все-таки вас кто-то готовил к поступлению в Школу-студию МХАТ? Просто так, «с улицы», ведь не брали?

- У меня как раз все началось именно с улицы. Я жил в Сокольниках и часто ходил в парк: зимой на каток, летом просто гулять. И вот иду как-то, смотрю, а навстречу идет знаменитый киноартист Сергей Столяров, который играл в «Цирке» и «Садко». Красавец, русский богатырь. Я преодолел смущение, подошел к нему и говорю: «Дяденька, не могли бы Вы меня прослушать, я в театральный поступать собираюсь». Только я встал в позу и собрался читать стихотворение, как Столяров меня остановил и говорит: «Ну зачем же здесь? Приходите ко мне домой, я вас послушаю». Я чуть в обморок не упал! Я ходил к Сергею Дмитриевичу домой, готовил с ним стихотворение, прозу и басню для конкурсного прослушивания. Басня, помню, была «Любопытный». Это где «слона-то я и не приметил».



- Валентин Иосифович, мы снимаем Вас в театре имени Моссовета. Ваша творческая жизнь начиналась в этом театре. Какие самые яркие воспоминания связаны с этим театром?

- Ярких воспоминаний очень много. Помню первую встречу с Юрием Александровичем Завадским. Я вошел в кабинет, Завадский сидит, что-то пишет, головы не поднимает, зеленоватый свет лампы освещает его лысину со светлым пушком… Он был для меня как Станиславский, как Немирович-Данченко – живая легенда! Впервые я вышел на сцену театра Моссовета в роли какого-то итальянского мальчика, правда, в замечательной компании – с Марецкой и Пляттом. Первая рецензия на этот спектакль начиналась как раз с того, что мальчики ужасающие, зато мама и дядя очень хороши. Когда я играл уже в театре на Малой Бронной у Анатолия Эфроса, то однажды увидел в кулисах Завадского и Уланову. Я похолодел. После спектакля Юрий Александрович подошел ко мне и сказал, что я молодец, что делаю успехи, и что из меня выйдет толк.

Дальше >>>

- Вы работали с Анатолием Эфросом не только в театре, но и на телевидении.

- Когда в середине шестидесятых я впервые увидел спектакль Эфроса – это была пьеса Радзинского «Сто четыре страницы про любовь» в театре Ленинского комсомола - я был потрясен. Он был так не похож на спектакли, которые шли тогда в Москве! И я решил во что бы то ни стало попасть в этот театр. Я пришел к Анатолию Васильевичу Эфросу и попросился в театр. Меня приняли в труппу и сразу дали главную роль именно в этом спектакле – «Сто четыре страницы про любовь». Я играл с Олей Яковлевой. Она замечательная актриса, любимая актриса Эфроса, но очень сложная партнерша, с которой играть было всегда тяжело, но интересно. Потом, когда Эфроса выгнали из театра Ленинского комсомола и перевели в Театр на Малой Бронной, многие артисты, и я в их числе, ушли вместе с ним. На Бронной я несколько раз всего, к сожалению, сыграл замечательный спектакль «Обольститель Колобашкин», который Эфрос поставил по пьесе Радзинского. Спектакль запретили вскоре после премьеры. Другой прекрасный спектакль Эфроса «Три сестры», где я репетировал Соленого, тоже запретили. У Анатолия Эфроса была такая судьба. Про него можно много рассказывать. Несмотря на все запреты, он поставил огромное количество спектаклей мирового класса, равных которым до сих пор нет.

Что касается телевизионных работ Эфроса, которые я люблю и высоко ценю, то я снимался у него в телеверсии спектакля «Таня» по пьесе А.Арбузова. И моей патрнершей снова была Оля Яковлева. На телевидении я снимался еще у Петра Фоменко в многосерийном телефильме «На всю оставшуюся жизнь». Много работал с у Александром Орловым – в телефильмах «Тайны Эдвина Друда», «Буденброки» и других.



- Есть разница для актера между работой в театре, кино и на телевидении?

- Сейчас есть. На телевидении снимается огромное количество сериалов, и это стало поточным производством. Надо быть очень высокопрофессиональным режиссером и артистом, чтобы уметь работать в таком темпе, в котором сегодня снимаются сериалы, и чтобы результат имел приличный вид. И у некоторых это, должен признать, получается. Но, конечно, для того, чтобы снять глубокое, серьезное произведение, нельзя торопиться. Творчество не терпит суеты. Тем не менее, я вижу сегодня много талантливых людей, и их талант раскрывается даже в этих быстротекущих сериалах.



- Расскажите о своей работе в театре Сатиры.

- Эраст Павлович Гарин пригласил меня, тогда начинающего артиста, в спектакль театра Сатиры «Тень» по Шварцу, который ставила его жена режиссер Хеся Лакшина. Это была моя огромная неудача: я сыграл спектакль два раза, слышно меня было не дальше первого ряда, кроме того, я перепутал на сцене Зелинскую с Аросьевой… Мои родственники, которые пришли на премьеру, посоветовали мне заняться в жизни чем-нибудь другим. В театр Сатиры я вернулся через десять лет по настоянию Андрюши Миронова. Я был первым исполнителем роли Графа Альмавиво в спектакле «Женитьба Фигаро». Это была потрясающая роль! Я называю ее шаляпинской! Играть с Мироновым было для меня наслаждением. Мы с ним приходили за час-полтора до спектакля и с упоением репетировали. Потом роль графа Альмавиво замечательно играл Шура Ширвиндт, но это был уже совсем другой спектакль…

…Олег Ефремов пригласил меня в театр Современник, который тогда находился напротив театра Сатиры - на площади Маяковского. Так я переместился с одной стороны площади Маяковского на другую. Пришел я в театр Современник в 1969 году и работаю до сих пор. Последний год, правда, немножечко не работаю, потому что плохо себя чувствую, но надеюсь, что недуги мои позади, и я скоро снова буду работать в театре в полную силу. Театр Современник – это, конечно, мой дом, где рядом со мной трудятся абсолютно родные люди, включая главного режиссера, где сыграны десятки ролей. Хорошо или плохо, но этот театр сделал меня тем, кем я являюсь, – человеком и артистом.

У нас в Современнике сейчас оживление, много премьер. Галина Волчек приглашает на постановки замечательных режиссеров.



- Как вам Галина Волчек как режиссер и партнер?

- Среди ее постановок есть просто шедевры – «Крутой маршрут», «Эшелон»… Всех не перечислишь. Она – личность, на которой держится театр. А держать театр столько лет, чтобы он не просто выживал, но жил, развивался, имел успех, а у нас постоянные аншлаги, это не каждому дается.

Что касается Волчек как актрисы, то актриса она великолепная. Галина Волчек была бы актрисой масштаба Фаины Раневской, ничем не хуже, если бы этим занималась. Я слышал, что она собирается что-то сыграть в театре в новом сезоне, дай Бог, чтобы ей хватило сил. Мы с ней играли только в одном спектакле – «Кто боится Вирджинии Вульф?» в постановке Валерия Фокина. Телевизионную версию этого спектакля снимал Роман Балаян и, на мой взгляд, испортил спектакль Фокина.



- Со спектакля Валерия Фокина «Валентин и Валентина» начиналась ваша карьера в Современнике.

- Да. Роль в этом спектакле – одна из моих лучших и самых любимых. Мне казалось, что Михаил Рощин написал роль капитана Гусева для меня. К сожалению, театр – это как цветы: вечером они прекрасны, а утром трудно представить что они были такими…Театр, увы, сиюминутен. Была и еще одна совместная работа с Фокиным: я играл Городничего в его постановке «Ревизора».



- Расскажите о своих партнерах в театре, в кино – о Дале, Табакове.

- Олег Даль не был моим партнером, мы вместе не играли на сцене и не снимались, но он был моим соседом по гримуборной в театре. Даль – это артист, который опередил свое время лет на двести! Олег Даль, как и Володя Высоцкий - они не ушли. Мы умираем, а они продолжают жить. Прошло двадцать пять лет с тех пор, как Володи не стало, а его продолжают слушать! Олег Даль был очень интересным человеком. Его судьба сложилась трагично, как и судьба Высоцкого: многое запрещали. «Утиную охоту» в кино Даль так и не увидел…

Что касается Олега Табакова, то он был потрясающим актером, уже тогда, когда поступил в Школу-студию МХАТ, его и учить-то было не надо. И мне кажется, что ему одному удалось выучить артистов по той системе, по которой учили нас. Его воспитанники – Машков, Миронов, Смоляков и многие другие – замечательные артисты. «Табакерка» – прекрасный театр, маленький, но очень сильный. Что касается наших совместных актерских работ с Табаковым, то я с огромным удовольствием вспоминаю замечательный спектакль Современника «Обыкновенная история» по Гончарову, где я после Миши Казакова играл Одуева-старшего, а Табаков – Одуева-младшего.



- В Школе-студии МХАТ Олег Ефремов был вашим педагогом. Он интересно преподавал?

- Ефремов был блестящим педагогом. Он был абсолютно не похож на других преподавателей нашего института. Мы привыкли, что педагоги, степенные и вальяжные, ходят в замечательных костюмах, в белоснежных рубашках с галстуками-бабочками. А тут стремительный молодой человек в свитере, похожий на пионервожатого без пионерского галстука. Ефремов учил нас азам профессии, с ним мы готовили первые этюды. Он учил нас самому трудному в профессии: преодолевая стереотипы и штампы, быть самим собой.



- Запомнилась ли вам первая работа в кино?

- Еще как запомнилась! В кино я начинал с такого же оглушительного провала, как и в театре. Это был фильм «Убийство на улице Данте». Я вышел на съемочную площадку и не мог сказать двух слов. Увидел Ромма, увидел Козыреву, увидел Плятта и остолбенел. Я не мог одновременно достать блокнот, карандаш и произнести реплику. Помню, как второй режиссер сказал за моей спиной: «Как мы ошиблись в этом парне». В кадре я произнес свою реплику каким-то сдавленным женским голосом. «Ничего, ничего, - успокоил меня Михаил Ромм, - будет у нас такой застенчивый убийца».

С кино связано много забавных воспоминаний. Вскоре после окончания Школы-студии МХАТ я снимался в картине Григория Александрова «Русский сувенир». Это не самая удачная картина Александрова, не «Цирк», «Не Волга-Волга» и не «Веселые ребята», прямо скажем… Меня взяли на роль певца, и в этом фильме я даже пел, подражая Трошину, песенку про Сибирь, где розы цветут на бетоне. Моей партнершей была изумительно красивая женщина, которую мне нужно было в кадре поцеловать, но я стеснялся это сделать. И тогда гримеры нарисовали мне помадой отпечаток губ, словно она сама меня поцеловала. Это была Эллина Быстрицкая.



- Сейчас вы снимаетесь в кино?

- Только что закончил сниматься у Владимира Бортко в десятисерийном телефильме «Мастер и Маргарита». Премьера состоится в конце года. Я уже снимался пятнадцать лет назад в фильме «Мастер и Маргарита» у режиссера Юрия Кары, но картины этой никто толком не видел.



- Какой театр для вас самый любимый?

- Я всегда говорил и продолжаю говорить, что мой самый любимый театр – МХАТ. МХАТ – это великие режиссеры и великие актеры. Это традиции и мощная школа. Станиславский, Немирович-Данченко… Многие спектакли до сих пор стоят в памяти и являются непревзойденным образцом.



- Что, на ваш взгляд, самое главное в актерской профессии?- Самое главное – разобраться, кто ты сам, что тебя лично волнует, во что ты веришь, насколько ты способен сопереживать, чему тебя научила жизнь. Для актера важно духовное осмысление жизни и себя самого. Это сложно, порой мучительно, но без этого большими артистами не становятся. Для самореализации актеру необходима также режиссура и драматургия.



- Вы довольны тем, как сложилась ваша артистическая карьера?

- Я не считаю себя хорошим артистом. Хорошим артистом быть очень трудно. У меня много примеров того, каким артистом я бы хотел быть, чего я не умею, не сыграю никогда, и чему я завидую… Но, как говорится, Бог не дал. Однако чувствую в себе еще силы попробовать на сцене и в кино что-то новое.

Источник@

@темы: Интервью, Актеры